Асура молчал. Его глаза снова наполнились слезами, но он больше не пытался их скрыть. Он просто сидел там, дрожа всем телом.
— Мне… мне нужно уйти… — наконец выдавил он.
Рой кивнул.
— Хорошо. Приходи в любое время, тут тебе рады. С интересом поболтаю с тобой или выслушаю.
Пацан медленно поднялся со стула, словно боялся сделать резкое движение.
— Погоди, — мягко сказал травник. Он достал из-под стола чистую тряпицу, быстро завернул в неё оставшиеся печенья и протянул Асуре.
Тот смотрел на кулёк так, будто никогда раньше не видел ничего подобного. Его пальцы нерешительно потянулись вперёд и забрали угощение.
— Спасибо… — прошептал он едва слышно.
Мы проводили его взглядом до двери. Здоровенный парень шёл медленно, вжимая голову в плечи, как будто ожидал удара или хотя бы окрика в спину. Но ничего не произошло.
— Он придёт снова, — сказал я с уверенностью, которой не ощущал.
Травник кивнул в ответ.
Я беру кружку в руки и смотрю на свои пальцы. Они слегка дрожат.
Всё ли я сделал правильно? Действительно ли у меня получилось помочь этому пацану, или я просто полез не в своё дело, и теперь Асура будет ненавидеть меня за то, что я стал свидетелем его слабости?
— Если бы ты был на моём месте… — начинаю я и замолкаю, подбирая слова. — Вообще, что думаешь?
Рой долго молчит. Он смотрит на пустую кружку в своих руках так, будто видит в ней ответы на все вопросы мира.
— Когда мой сын пропал… — начинает он и тут же замолкает. Я вижу, как его пальцы сжимаются вокруг кружки. — Когда его забрали, я часто думал, что мог бы сделать больше. Что мог бы быть лучшим отцом для него. Но я тогда не знал будущего, поэтому не смог бы его изменить. В конце-концов я понял: иногда всё, что мы, родители, можем сделать для вас — это просто быть рядом и поддерживать. Если ему еще нужна поддержка, если он еще не до конца озлобился, он придет.
Его слова звучат просто, но в них чувствуется глубина прожитого опыта. Я киваю снова.
— Я думаю, Асура ещё не потерян.
Первый шаг к решению проблемы сделан. Вместо того чтобы избить Асуру, помогая появиться в этом мире ещё одну озлобленному ублюдку, я привёл его к человеку, который потерял сына. Если всё сложится удачно, то трудный подросток встанет на путь исправления.
Легко жить когда мир делится на черное и белое. Сказать себе, что Асура — зло. Может быть, использовать заклинание. Только вот в погоне за легкими решениями я рискую потерять себя: я опыт скелета-то еле поглотил, а что будет, когда стану пережёвывать всех подряд? И даже если я решусь рискнуть, у людей есть друзья и родители, которые начнут искать причину, почему их чадо изменилось. И меня будут ловить всем городом. Мне такого не нужно.
Отца Асуры нужно наказывать, это да. Если бы у меня был прямой и личный конфликт с ним, если бы не оставалось никакого выбора, я бы не церемонился. Даже заклинание применил, если бы не оставалось другого выхода — теперь я не уверен, что «это аморально и я никогда его не применю». А вот пацана ещё можно спасти. Рой может заменить Асуре отца и перевоспитать подростка. Это долгий процесс, сложный процесс, и я не встречал его ни в одной из прочитанных УСЯ, где попаданец просто избивал противника, несмотря на возраст и на этом считал проблему решенной. Но если перевоспитание сработает, мир станет чуточку лучше.
Глава 23
Сегодня утром я решил пропустить тренировку и отправиться на рыбалку. Сегодня не будет ни Асуры, ни гор, ни тренировок до изнеможения. Можно было начать пытаться открыть алхимию или сварить себе зелья. Но в погоне за силой и мастерством я могу жизнь упустить.
Почему бы просто не отдохнуть, верно? Новое тело, новая жизнь — нужно наслаждаться этим моментом. С первого дня кручусь, как белка в колесе: проблемы с целителем, отрядом продразверстки, Бартом. Тренировки, знания, походы. Иней на лежанке, попытки избавиться от него, пожар…
И вот сижу на берегу реки, в тридцати метрах от пустой беседки. Ноги вытянул, наслаждаюсь утренним теплом. В руках удочка, собранную из подручных материалов: вместо лески у меня волосяной шнурок, крепкий, как струна. Крючка нет, вместо него использую распорку — простую палочку, заострённую с двух концов и обвязанную шнурком посередине. Грузилом служит мешочек с камнем, а поплавком — вырезанная из старой сухой доски пробка. Всё это выглядит странно для человека из двадцать первого века, допотопно, но работает.
Вспомнился забавный факт о светловолосых северянах. А может, просто миф. Видимость светлых волос в воде ниже, чем черных. Для рыбалки удочкой необходим шнурок из длинных волос. Естественный отбор сработал так, что в хозяйстве полезна светловолосая жена, и по итогу мутация закрепилась.
Поплавок лениво покачивается на воде, а я жду поклевки. Река медленно течет, по волнам скачут зайчики солнечных бликов. Ветер шевелит траву на берегу. Неподалёку звучат голоса работников на террасах рисового поля: кто-то из них орет благим матом. Что еще нужно для счастья?
Поплавок резко дёрнулся. Сердце замерло на мгновение, а затем забилось в азарте. Вот она, поклёвка!
Я стиснул удочку и попытался подсечь. Рывок! Но… ничего. «Леска» натянулась и тут же ослабла. Рыба сорвалась.
— Чертова рыбина…
Осторожно вытянув снасть из воды, я осмотрел распорку. Червяк был съеден — хитрая рыба успела поживиться и уйти. Снова насаживаю наживку на оба конца распорки, стараясь сделать это аккуратно. Теперь нужно следить за поплавком внимательнее: стоит подсекать рыбу сразу с началом поклёвки. Если промедлить, она легко стянет червяка.
Забрасываю снасть обратно в воду. Мешочек с камнем глухо плюхнулся в воду. Поплавок снова закачался на волнах.
И вновь потянулись минуты. Солнце мягко грело шею. Волны шуршали по гальке, брызгая на босые ноги. На душе становилось легко и спокойно.
От скуки я задумался, как можно усовершенствовать снасти. Крючок можно сделать из шиповника. А если есть сеть и гибкие прутья, можно соорудить мордушу — ловушку для рыбы. Полный простор для творчества!
Где-то вдали снова раздался голос одного из работников на рисовом поле. Его ругань эхом прокатилась по округе. Я лениво обернулся, но не высмотрел для себя ничего интересного — один из работников распорол обо что-то ногу.
Посидев еще полчаса, я достал удочку (червя уже сожрали) и двинулся по берегу наверх, к беседке.
Каменное строение торчало посреди берега, как маяк. Китт уже бывал раньше, а вот я — впервые. С открытием медитации я научился чувствовать окружающую Ци, и ощущал, что беседка — непростое место.
Чем ближе я подходил, тем плотнее, насыщеннее казался мне воздух. Возле беседки даже дышалось по-другому: куда легче и приятнее.
Я вдохнул глубже — и почувствовал духовную энергию. Она струилась вокруг меня, без медитации насыщая организм. Здесь её было гораздо больше, чем на самом холме — если там Ци было на ковш больше, чем в остальных трущобах, то здесь — на целое ведро.
Я медленно провёл рукой по белоснежным перилам беседки, осмотрел ее внутри, но никаких рун или символов не заметил. Всё выглядело просто и естественно, но при этом какая-то магия в этом месте была.
Вдыхаю чистый речной воздух. Никакой людской суеты, никакого шума (кроме периодически прилетающей ругани). Только я и природа.
Сделав несколько глубоких вдохов, я нагло уселся в центре школьной беседки и закрыл глаза. Внутри меня были покой и умиротворение. Лёд в груди — этот холодный комок, который я носил с собой столько времени — казался меньше, чем обычно. Я уже почти не замечал его.
Почти.
Помедитировав полчаса и доверху наполнив себя энергией, я приступил к упражнениям практиков.
Сначала двигался медленно — плавные шаги в стороны, лёгкий наклон корпуса вперёд. Руки будто сами знали, что делать: они поднимались и опускались, описывая дуги в воздухе. Я не думал ни о чем — я двигался привычно и спокойно, словно танцевал с ветром. Каждое движение было мягким и текучим. Я делал выпады вперёд, а затем плавно переходил в обратное положение, балансируя на одной ноге. Всё тело включилось в этот танец — ноги пружинили, руки рисовали невидимые узоры в воздухе.