А я всё ещё стоял на том же месте, охваченный каким-то детским восторгом, который передался мне от Китта. Каждый раз, когда парнишка становился свидетелем таких сверхчеловеческих усилий, у него захватывало дух. Он надеялся, что когда-нибудь сможет так же.

Став свидетелем такого поступка, я тоже почувствовал это невероятное желание стать сильным. Для меня это было первым увиденным проявлением сверхчеловеческой силы. Он поднял несколько сотен килограмм без малейших усилий! Так… обыденно.

Я был уверен: мужчина мог бы поднять телегу вместе с лошадью, закинуть их себе на плечи и пронести через весь город. И передвигается на лошади только потому, что так удобнее. Я думаю, что он — практик второго ранга, стадии пробуждения. А то и третьего — стадии метаморфоз.

Впрочем, даже этот мужчина за городскими стенами был бы далеко не самым сильным. За пределами города хватает духов, которых здесь называют ёкаями, и куда более опасных существ.

На местах старых захоронений или на местах силы, таких как гора неподалеку, можно наткнуться на мононокэ. Это существа, куда сильнее обычных ёкаев, так как являются людьми или животными, которые обратились в ёкаев под действием ненависти, злобы, зависти, мести, ревности. Целью мононокэ зачастую является банальное убийство людей.

Хватает и других духовных зверей, которые впитывают окружающую духовную энергию и тоже растут в рангах, как люди.

За пределами городских стен опасностей так много, что люди здесь вовсе не являются доминирующим видом. Как говорила мама: «На самом деле мы выживаем в городах. Если бы не практики стадии Перерождения, эти города давно бы снесли духовные звери».

На самом деле именно звери правят этой землёй, — понял я, едва только задумался над всеми услышанными историям. — Звери и духовная сила, пропитывающая все вокруг. То, что эти монстры до сих пор нас не уничтожили и не пожрали человечество — не заслуга людей. Просто люди селятся и живут на отшибе мира, где концентрация духовной силы слишком мала, чтобы привлекать внимание по-настоящему могущественных Зверей.

В мире полно тех, кто может уничтожить целый город щелчком пальцев, движением щупалец или когтей. Звучит страшно? Ещё бы! Звучит пессимистично? Возможно. Но вдобавок ко всему, практики далеко не всегда дружелюбны.

Например, в нашем городе существует единственная школа — Школа Небесного Гнева. Вместо того, чтобы объединиться и дать жару зверям, они враждуют с Культом Тьмы, который расположился в соседнем городишке. Иногда эта борьба затрагивает и обычных горожан. Мама грустно вздыхает каждый раз, когда слышит о новой стычке практиков, и говорит: «Люди не должны сражаться друг с другом. Мы и так едва выживаем».

Но практикам плевать.

Глава 3

На этот раз я проснулся одновременно с матерью. Мы вместе позавтракали, но прежде чем она ушла на работу, а я занялся тренировками, к нам домой заявилась странная компания.

Это были два головореза. Один из них напоминал огромного медведя: он был одет в массивный стальной нагрудник, который делал и без того здоровенного громилу еще больше, и пригнулся, заходя в наш дом. Однако даже боком он едва протиснулся в дверной проём. Когда он задел плечом дверной косяк, вся наша лачуга вздрогнула, но человек даже не поморщился.

За ним зашел второй — в кожаном нагруднике, с короткими кинжалами по обе стороны пояса. Мне не понравились ухмылки, с которыми вторженцы по-барски осматривали наш дом.

Первым заговорил крупный. Мать отступила назад, испуганно глядя вверх — под самый потолок, где находилась его огромная голова.

— Ну что, хозяйка, рассказывай, чем у тебя можно поживиться? — произнёс он грубым басом.

— Вы ничего у нас не возьмёте, — дрожащим, но твёрдым голосом ответила мать. — Я не позволю нас ограбить!

Я понимал, что её слова вряд ли понравятся людям, которые превосходят нас по силе. Тем не менее я встал перед матерью. Возможно, со стороны это выглядело странно: хотя я был сильнее своей матери, я был ниже и уже в плечах. Сухой и худой, я сейчас напоминал маленькую собачку, пытающуюся защитить хозяина. Не добавляло хорошего настроения и чувство полнейшей беспомощности. Я представлял, на что способны такие люди, в мире, которым правит сила.

Наконец громила заговорил снова:

— О-о, не беспокойся, хозяйка. Мы не грабители. Называй нас… помощниками ростовщика, да. Мы помогаем людям отдавать долги.

— А кому это мы должны? — спросила мать.

Мелкий вымогатель ухмыльнулся:

— У вас что, много доброжелателей, которые одолжили вам деньги?

— У нас нет ни одного доброжелателя, который дал бы нам денег, — твёрдо сказала мать. — Есть лишь один человек, который согласился вылечить моего сына в долг. По грабительской цене! Больше я никому ничего не должна.

— Выходит, всё-таки есть долг? Но не в этом суть. Главное — долги нужно отдавать! Или хотя бы не позволять копиться процентам.

— Прошло всего два дня с момента, как целитель вылечил моего мальчика! — возразила мать. — За такое время проценты набежать не могли!

Здоровяк щёлкнул ногтем по деревянной балке и наша лачуга снова застонала.

— А вот наш наниматель уверен, что могли, — сказал он с издёвкой. — Не может же нам врать столь уважаемый человек.

Мать нахмурилась и ответила:

— Так может, вы вернётесь к своему работодателю и уточните, не ошибся ли он?

Здоровяк оскалился:

— Женщина, пойми: я могу разнести здесь всё за минуту. Единственное, что ты успеешь за это время сделать — выбежать с мальчишкой во двор и смотреть, как твой дом рушится. И ничего мне за это не будет! Так что не гневи меня. Давай деньги!

— У нас нет денег, — покачала головой мать. — Всё, что у нас есть, вы видите сами.

Мелкий разбойник хмыкнул и высморкался прямо на пол. В этот момент мне захотелось сломать ему пальцы, но здравый смысл и осознание, что если даже я каким-то чудом это сделаю, меня убьют, а с матерью сделают бог знает что, удержали меня от этого глупого поступка. Я понимал, что даже подбежать к нему или коснуться его у меня бы не получилось — если только он сам этого не захочет.

— Тогда мы заберём всё, что найдём! — сказал мелкий разбойник и достал из-за спины сложенный мешок.

— Эй! — окликнул я его.

— Да, пацан?

— Зря вы это делаете.

— Как скажешь, пацан. А пока — постой в уголке.

На этот раз мы действительно ничего не могли сделать. Улыбаясь, здоровяк расставил руки и оттеснил нас с матерью в дальний угол дома, не обращая внимания на мои попытки устоять на месте — против него я был не сильнее котенка.

Из угла мы смотрели, как мелкий разбойник с ужасающей скоростью проносится по нашей кухне, собирая всю еду в мешок.

После того как они ушли, у нас дома не осталось ни специй, ни круп.

Обычно в это время мама уходила на работу, но сейчас она села на табуретку, привалившись к спинке так, словно у неё больше не осталось сил. Она опустила руки и смотрела в одну точку.

— Когда я просила соседей донести тебя до целителя, я даже подумать не могла, что он окажется настолько… — голос мамы дрогнул. — Что счёт за твоё лечение будет настолько неподъёмным. И тем более я не рассчитывала, что они опустятся до того, чтобы забирать еду у бедняков. Никто прежде не опускался до такого. Никто…

Я молчал. Мне нечего было сказать: мы влипли, и нам нужно было придумать выход из ситуации.

Тогда мама посмотрела на меня с той же самой безнадёжной тоской во взгляде и произнесла:

— Ты должен сходить к брату.

Это было совсем не то, что мне хотелось услышать. С братом Китт, похоже, с самого рождения был на ножах. Они никогда не понимали друг друга, у них не было общих интересов. Китт не стремился разговаривать с братом, и тот тоже не особо желал общения. Они были разными.

Если Китт мечтал стать могущественным практиком, человеком, которого никто не сможет заставить делать что-то против его воли, то брат посвящал всё своё время учёбе. Мать выучила читать и писать сначала его, потом Китта. Но брат на этом не остановился. Именно он таскал домой всякие непонятные дощечки с надписями, куски пергамента, и постоянно возился с ними. Однажды Китт, любопытства ради, залез в его шкаф и едва не перевернул чернильницу. Крика тогда было столько, что парнишка думал, у него лопнут или закровоточат уши.