Но самое жуткое — когда он повернулся в сторону, я разглядел, что из плеч животного растут две массивные свиные головы. Одна голова опустилась к снегу, другая смотрела прямо.

— Что это за тварь? — прошептал я, обращаясь к Кире.

Она ответила так же тихо, не отрывая взгляда от существа:

— Это мононокэ. Воплощённый злой дух. Они сильнее обычных ёкаев, потому что раньше были людьми или животными. Их превращают в духов такие чувства, как ненависть, злоба или зависть. Мононокэ живут только ради мести или убийства тех, кто их обидел. Иногда они играют с жертвами, обманывают их, но чаще просто убивают.

Вряд ли кабан услышал нас, даже если бы мы разговаривали вполголоса, но Барт все равно резко зашипел:

— Хватит болтать! Если ваши разговоры привлекут эту тварь, я лично брошу в неё сопляка!

Я скривился. Как будто ты бы без нашего разговора этого не сделал. Я уже не витаю в иллюзиях насчет своей роли в походе. Не то, чтобы людям выше закалки требовался носильщик.

Когда кабан наконец скрылся в глубине леса, мы ещё минут пятнадцать лежали неподвижно, прислушиваясь к ветру. Наконец Барт поднялся, стряхивая снег с плеч.

— Всё, идём, — бросил он коротко, даже не глядя на нас.

Мы молча встали и двинулись дальше. Никто ни с кем не говорил и не отвлекался — все внимательно смотрели по сторонам.

Когда проходили через рощу, я внимательно смотрел по сторонам и неожиданно для себя пару раз увидел надпись «горная мята». Только срывать ее сразу не стал.

Через минут десять неспешного шага мы добрались до знакомой пещеры. Барт первым заглянул внутрь, осматриваясь и держа топор наготове. Спустя несколько секунд расслабился и повесил оружие в петлю на поясе.

— Располагайтесь, — буркнул он. — Как и в прошлый раз, ночуем здесь. Завтра лучше сделать дело со свежими силами.

А сам вышел наружу.

Стены были покрыты инеем, воздух внутри был ледяным, но места для ночевки получше у нас нет. Не в снегу же спать?

В памяти услужливо пронеслась вся прочитанная на эту тему информация. И судя по тому, что я не чувствую себя замерзшим и не гоняю сопли, при желании действительно мог бы выспаться в снегу.

Я молча подошёл к лапнику и сел на него. Кира устроилась неподалёку, завернувшись в плащ. Братья посмотрели на меня:

— Может, костер разожжешь?

— Я в прошлый раз разводил. В этот раз будет Барт.

— Да-а? Ну-ну.

Барт вернулся спустя десять минут, без свертка. И с порога бросил на камень рядом со мной мешочек с огнивом и трутом.

— Ты знаешь, что делать.

Я посмотрел на него снизу вверх и кинул мешочек в его сторону.

— Мне и без огня нормально. Такие вещи прикупил — просто шик! А захочешь его развести — ты знаешь, что делать.

Братья тихо зафыркали, но быстро отвернулись от здоровяка. Барт нахмурился и шагнул ближе ко мне.

— Ты чего выпендриваешься? — спросил он угрожающе. — Холодно же всем.

— Тебе холодно? — я приподнял бровь. — Так займись делом. Или у тебя руки только для того, чтобы махать ими перед носом у других?

— Ты забываешься, парень, — процедил он сквозь зубы. — Я могу…

— Дай угадаю: сломать мне что-то? Я мог с тобой сотрудничать на добровольных началах, но я не обязан тебе подчиняться. Хочешь — жалуйся целителю.

Барт сжал кулаки. Я видел, как у него на шее напряглись жилы.

— Ты испытываешь мое терпение.

— Ты похож на заевшую пла… Похож на человека, который выучил фразу про «сломаю что-нибудь», и теперь всюду ее использует. Ну сломаешь, и что тогда? Не знаешь? А я тебе расскажу. Тогда я просто не пойду с вами в следующий поход, только и всего. И тебе придется швырять кого-нибудь другого из отряда в страхолюдину с двумя головами, если такая выползет вам навстречу. Кстати, прикинь заранее, кого ты выберешь из ребят.

Барт зло выругался и, подняв мешочек, сам принялся разжигать огонь.

— Если тебя с нами не будет, я сам буду защищать отряд, — твердо пообещал тот. — Их я считаю своими. Тебя — нет. Носильщиком я готов пожертвовать.

Не удивил.

— Хорошо, что ты наконец признал, зачем я здесь, — киваю. — И как оно — быть честным?

Барт промолчал. Кира отвела глаза.

Спустя минут десять воздух в пещере достаточно нагрелся, но атмосфера явно оставляла желать лучшего. Барт развалился на своей лежанке, лениво жонглируя вынутым из сапога ножом, Кира сидела у стены, закрыв глаза, а братья вытащили карты. Чай, никто, похоже, заваривать не собирался.

Я тяжело вздохнул и поднялся на ноги.

— Ты куда? — спросил Барт, внимательно наблюдая за мной.

— Пройдусь, осмотрюсь снаружи.

— После того, что мы видели? У тебя что, отросли яйца?

Я не ответил.

— Там тебя снегом заметет, а нам завтра придется перешагивать через одубевший труп, — сказал он серьезно.

— Тебя это наверняка только порадует, — бросил я через плечо и вышел, не желая продолжать бессмысленную болтовню. Короб я брать не стал.

Снаружи было шумно. Холодный воздух сразу ударил в лицо, приветливо швырнув горсть снега в глаза. Я на мгновение задержал дыхание — успел отвыкнуть от ледяного воздуха, пока сидел у костра.

Я задвинул за собой деревянную заслонку, чтобы не выветривать тепло и пошел вперед. Тропа, по которой мы недавно прошли, почти исчезла.

Прошагал с полусотню шагов и огляделся.

Метель все еще бушевала, но я не видел никакого движения в буране. Ничего. Только снег и тени от скал. Но ощущение того, что за мной кто-то наблюдает, не покидало меня. Глубоко вдыхаю холодный воздух, пытаясь успокоиться. Давай, Китт, ты уже трижды был в роще, причем однажды — один, и ничего с тобой не было. Не нужно выдумывать.

Я сделал еще несколько шагов, прислушиваясь к вою ветра, но ничего кроме него не слышал.

Ладно, пора прогуляться за растениями.

Снег проваливался под ногами, холодный ветер задувал под воротник, несмотря на все мои попытки укутаться плотнее. Я шёл осторожно, стараясь не поскользнуться на покрытых льдом камнях.

Быстро темнело, и вместе с темнотой приходил страх. Он поселился где-то внутри, как тихий голос, шепчущий: «Ты не знаешь, что там впереди. Неужели парочка растений стоят такого риска?». Но я знал одно — если я буду трусить сейчас, потом будет труднее решиться на что-то опасное. Это тот путь, который приводит к тихой, спокойной работе в городе, или к владению собственной лавкой. Но закрывает куда более важные для меня пути. В моем случае, кто не рискует, тот не добивается больших высот и годами платит долги целителям, пока не погибает в процессе.

Пещера осталась позади, а впереди темнела небольшая роща. И где-то в ней должны быть кусты горной мяты, а то и что-нибудь еще. Там, где деревья сумели найти себе землю для роста, хватит место и для разных полезных трав.

Я шагнул в сторону от едва заметной тропки, и сразу же ухнул по пояс. Снег был глубоким, приходилось буквально продираться сквозь него.

Я остановился у места, где система показывала растущее под снегом «Неизвестное растение», и начал осторожно разгребать снег руками.

Первая трава, которую я нашел и срезал, выглядела необычно: ее листья были насыщенного синего цвета, будто впитали в себя окрестную стужу. На ощупь листья оказались неожиданно мягкими. На срезе блестели кристаллики влаги, будто растение росло под снегом. Запах был едва уловимым, но свежим, с легкой горчинкой. Такого растения я не видел в справочнике, но в основном там были указаны обычные травы. Система молчала, но я чувствовал в этой траве едва заметную духовную силу. Похоже, я нашел свое первое духовное растение.

Я продолжил бродить по роще и вскоре наткнулся на два замеченных ранее кустика горной мяты, которые сразу же срезал. Горная мята — великолепная находка. Рой говорил, что найти её зимой под снегом — это уже удача. Если… когда я донесу её до травника, выручу серебро.

Собрав девять растений — все, что нашел в роще, я поднялся на ноги, стряхивая снег с коленей.